Мы продолжаем рассказ о простом дновском мальчишке, ставшем легендой Военно-воздушных сил Советского союза, человеке, главный принцип жизни которого лучше всего выражают слова Владимира Высоцкого «Он садился на брюхо, но не ползал на нем…». 

В первой части повествования мы остановились на том моменте, когда чемпион по прыжкам в высоту, капитан волейбольной команды школы Толя Строгов стал вместе с другом Валентином Богдановым учиться в авиамодельном кружке, который в тот момент был в Дно. В местном, дновском, ДОСААФе мальчишки имели возможность видеть и изучать самолет. Они «заболели» небом.

 

 

В августе 1953 года Толя и Валентин были зачислены в 10-ю школу первоначального обучения летчиков, а после ее окончания в 1955 году – в Чугуевское военное авиационное училище летчиков, которое окончили в 1957 году. Дальше дороги друзей разошлись.

По окончании училища Анатолий приехал в отпуск в свой родной город Дно. Статный, высокий, в строгой военной форме, он отличался от многих парней. На родине и произошла его судьбоносная встреча со Светланой Николаевной Волостновой. 

Трудная доля выпала семье Волостновых. Глава семьи Н.И. Волостнов погиб в первые месяцы войны. Сегодня его имя выгравировано на стеле в Дновском депо среди имен других бывших работников локомотивного депо, павших на трудовом фронте в годы Великой Отечественной войны. Евдокия Тимофеевна Волостнова, мать шес-терых детей, больше не вышла замуж, растила детей одна. А это война, лишения, послевоенное лихо… Но Евдокия Тимофеевна всех вы-учила, вывела в люди. Мудрая, великая, святая женщина!… 

Анатолий Строгов предложил Светлане руку и сердце. И не ошибся – девчонка из многодетной дновской семьи стала его ангелом-хранителем на всю жизнь, подарила ему двоих детей – сына Владимира и дочь Ирину.

Лейтенант Анатолий Строгов был назначен для дальнейшего прохождения службы в 142-й гвардейский авиационный полк истребителей-бомбардировщиков в Киевский военный округ на должность летчика. В этом полку он совершил свой первый самостоятельный вылет на реактивном самолете. После расформирования полка был переведен в 113-й гвардейский авиационный полк Киевского военного округа.

В 1958 году Светлана приехала к нему в г. Гостомель Киевской области, где они поженились. 52 года прошли по жизни рука об руку, преодолевая все тяготы и лишения военной службы. Много пришлось переездов на эти годы, но Светлана никогда не оставляла Анатолия одного, всегда к новому месту службы они ехали всей семьей.

В 113-м гвардейском истребительном авиационном полку Анатолий снова встретился со своим однокашником по 10-й школе первоначального обучения летчиков и училищу лейтенантом Алексеем Леоновым, впоследствии летчиком-космонавтом СССР, дважды Героем Советского Союза, генерал-майором авиации – человеком, который в 1965 году впервые в мире вышел в открытый космос. Эта дружба прошла с ними через годы.

 

 

В декабре 1959 года Анатолий Никандрович был переведен в группу советских оккупационных войск в Германии (ГСВГ) в 559-й истребительный авиационный полк 105-й 

истребительной авиационной дивизии 61-го гвардейского истребительного авиационного корпуса,

24-й Воздушной армии на долж-ность старшего летчика.

В послевоенные годы ГСВГ являлась форпостом Советского сою-за и Варшавского договора на западном направлении. В авиационных полках шла напряженная бое-вая учеба, сопряженная с боевой работой и переучиванием на новую авиационную технику.

Об интенсивности боевой подготовки говорят следующие цифры из личного дела летчика Строгова А.Н.:

«За 1959 год налетал 72 часа 28 минут, при установленной норме налета 65 часов.

За 1960 год налетал 65 часов 57 минут, при установленной норме налета 65 часов.

За 1961 год налетал 63 часа 37 минут, при установленной норме налета 37 часов.

За 1962 год налетал 63 часа 32 минуты, при установленной норме налета 53 часа.

За 1963 год налетал 102 часа 03 минуты, при установленной норме налета 70 часов». 

3 октября 1961 года старший лейтенант Строгов А.Н. вылетел самостоятельно на реактивном истребителе-бомбардировщике Су-7б. Трудная это была машина, сложная и строгая в управлении. Ошибок не прощала никому: ни опытному летчику, ни молодому пилоту. За высокую аварийность и сложность летчики называли ее «сукой». При длине 17 метров она была значительно выше Миг-15, имела форсажный двигатель, большую скорость отрыва (340 км/ч) и посадочную скорость (270 км/ч). Самолет имел ракетное вооружение и две пушки 20 мм. Максимальная скорость – две скорости звука. Самолет был, как говорят в авиации, «сырой». За первые пять лет экс-плуатации, с 1959 по 1963 годы, произошло 13 катастроф и 15 аварий, из которых по производственно-конструктивным недостаткам – 82,16%.

Но летали, и еще как летали…

Из воспоминаний маршала авиации, Героя Советского Союза Ивана Ивановича Пстыго (с 1958 года первый заместитель, а с 1959 года командующий ВВС ГСВГ,  в подчиненной группировке –  64 000 человек, более полутора тысяч самолетов различных типов). В год сбивали до 7 нарушителей государственной границы ГДР:

«…Было политическое решение двух ЦК – советского и восточно-германского: сорвать заседание западно-германского бундестага на территории Западного Берлина, поскольку это рекламное мероприятие не было предусмотрено ни одним соглашением. На 7 апреля 1965 года в Западном Берлине, в Конгресс-холле, наметили проведение такого заседания. Депутаты туда съехались, прилетел председатель бундестага ФРГ Герстенмайер. На аэродроме он собрался сказать речь, а в это время пара наших истребителей перешла на сверхзвук. По инструкции можно делать это на высоте не ниже 11 тысяч метров. Но была такая погода, что слышно плохо. Решили переходить на сверхзвук на 2 тысячи метров ниже. Тоже жидковато! Перешли на 7 тыс. Я говорю: «Ниже не надо». Как бабахнули – первые стекла полетели. Герстенмайер закрыл рот, подождал, пока утихнет грохот, опять открыл рот – снова гром. Никогда вся штурманская служба ВВС не обеспечивала такую точность пролета – до секунды. Спикер нырк в свою машину, поехал в  Конгресс-холл.

Полковник Бабаев, специально за этим наблюдавший, сделал смотровую площадку на крыше соседнего дома и по телефону мне докладывал: «Товарищ командующий, на крыше Конгресс-холла человек 100 собралось, половина с треногами для фотоаппаратов и кинокамер!». Я говорю: «Сдуть!». 

Пошла четверка Су-7б комэска Сурина. Этот мог, образно говоря, в одно окно влететь, в другое вылететь. Повел самолеты ниже домов, потом резко – в набор высоты. Бабаев тангенту телефона забыл в волнении отпустить, я слышу раздирающий душу звук. «Сдул?»

 – спрашиваю. «Как приказывали. На крыше осталось три треноги». «А люди?» – «Куда-то подевались, не знаю»… Итог «налета» на Конгресс-холл был такой: трое умерло в зале, 18 человек отвезли в госпиталь, остальные на «сверхзвуковой» скорости на машинах по проселочным дорогам вместо автобанов удирали за границу.

…Реакция на это событие в мире была бурной. Английский ас Второй мировой войны Маккилрой был удивлен высокой подготовкой советских летчиков: «Они в совершенстве владеют не только машинами, но еще более своими нервами». Еще один известный летчик, немец, сказал: «Сидя в машине, шоферы пригибали головы в страхе, чтобы их не зацепило».

В этой операции принимал участие и заместитель командира авиа-ционной эскадрильи – штурман капитан Анатолий Строгов. В декабре 1965 года он был назначен на должность командира эскадрильи в том же 559 авиационном полку истребителей-бомбардировщиков, а в апреле 1966 года ему было присвоено воинское звание – майор.