Об истории задержания царского поезда на станции Дно написано и рассказано много всяких былей и небылиц. Небылицы трогать не буду, а вот быль из жизни моей бабушки Валентины  и ее супруга Анд-рея, так и быть, расскажу, уважаемые дновцы. 

Призывает на беседу их к себе богатейший дновский помещик Петр Адамыч Ноинский. Допустили до прихожей, барин в кресле сидит, трубочку покуривает. Посмотрел на Андрея и спрашивает: 

– Ты, Андрюша, как относишься к царю-батюшке?

Растерялся дед Андрей, не знает, что говорить. А что говорить? Любил дед Андрей царя, почитал и всегда молился за него в церкви.

– Впрочем, можешь не отвечать. Знаю, что ты всегда был верным слугой и барина своего, и царя-батюшки. За такую верность и любовь к господам своим я и сделал тебя кучером. 

Оно и верно, головокружительную карьеру совершил Андрей! Много лет со своей Валентиной батрачил он у богатых крестьян и помещиков. Своей земли никогда не имел. Домишко решил построить да землю под жилье деревенское «опчество» дало на склоне оврага. Так бы и мыкался бедолага, если бы не Петр Адамыч, который заприметил в Андрее не только трудолюбие, но и умение не роптать, быть верным и почитать господ своих. Взял он к себе Андрея, выделил в людской две комнатёнки. Сделал сначала конюхом (у барина было больше сотни лошадей), а потом без всяких «социальных лифтов» вознес на невиданную высоту: стал Андрей вторым кучером у барина Петра Адамыча. И жене дело нашел, стала Валентина птичницей, ухаживала за гусями, утками, курами, число которых сосчитать было невозможно…

– Ну так вот, Андрюшенька, слышал ты, что дновские большевики да думские комиссары задержали царский поезд помазанника божьего, не пропустили на Петербург?

Потупил голову Андрей, из глаз слезы закапали.

– Вижу, вижу, друг мой, как ты переживаешь. Но переживать мало, надо помочь. Царский поезд охраняют воины Христовы, надо бы их молочком попоить. Из коровников соберешь бидоны с молоком, погрузите на сани, и жена твоя Валентина отвезет их к царскому поезду. Знаю, что с лошадьми она не хуже твоего управляется.

То, что Валентина не уступала мужу по конной части, было правдой. А вот насчет «Христовых воинов» надо бы маленько разъяснить. Дело в том, что царский поезд охраняла так называемая «дикая дивизия» – конные казаки, набран-ные из числа горских народов Кавказа. Надежнее охраны придумать было нельзя: и по-русски не говорили, и свирепы были, и за царя не моргнув глазом каждый бы жизнь отдал…

Погрузили бидоны с молоком на сани, и Валентина благополучно довезла их до царского поезда на далекой окраине Донщины. Офицеры выписали какую-то бумагу и велели передать ее барину. Знала бы Валентина, что ждет ее впереди! А впереди на обратном пути навстречу ей вылетел на коне горец в папахе. Валентина попыталась отвернуть сани от бешеного скачущего всадника, но дорога была узкая, и сани полозом задели ногу коня. Вроде бы и не сильно, а кровь пошла. Казак оскалил зубы в черной бороде, выхватил шашку наголо и помчался за моей бабушкой. Как нахлестывала коня, как горец чуть не достал ее саблей, как оказалась в помещичьем доме, Валентина не запомнила. Пришла в себя, когда ее в гостевом зале окружили слуги, а казак ворвался вслед за ней и норовил достать «гяурку» своим страшным оружием. Все слуги кричали, пока из кабинета не вышел Петр Адамыч с двумя управляющими. Горец подвел барина к своему коню и стал показывать то на раненую ногу, то на Валентину. Петр Адамыч был человеком своеобразным и приказал управляющему принести из кабинета шкатулку с деньгами, из которой вынул две тысячи и с поклоном вручил их «царскому воину». Горец сразу утихомирился, снял папаху перед барином, а бабушке погрозил кулаком…

Ну, а когда слуги разошлись, позвали к барину Андрея. Ни слова не говоря, один из управляющих ударил деда моего в зубы, да так, что два сразу вылетели. Петр Адамыч погладил плачущую Валентину по голове и ласково сказал:

– Ты, Андрюша, не обижайся. Это тебе за то, что жену плохо воспитываешь. Убыток, который она мне принесла, с вас же, миленькие, вычту. Два года на меня бесплатно работать будете!

 Увы, обещание умного Петра Адамыча не сбылось. Грянул октябрь 1917 года… Но это уже другая история.

Эту быль рассказал мне отец Николай Андреевич, один из десяти детей Андрея и Валентины.