18 августа Людмила Ивановна Андреева отметит 90-летний юбилей. Проживает она в небольшом уютном домике в деревне Филиппково Дновского района.
Накануне её праздника редакция газеты побывала у неё в гостях
Каждый человек, живущий на нашей планете неповторим, уникален в своём роде. У каждого – своя судьба и предназначенье на этой земле. Поколению людей, родившихся в 20-30 годы, выпала одна судьба – претерпеть все тяготы Великой Отечественной войны 1941 года и послевоенного времени. На самом деле, о том периоде жизни, мы, наши дети и внуки знаем в основном из фильмов, прочитанных книг. Встретиться с реальным человеком и узнать и услышать о событиях того времени из его уст, видеть его глаза и сопереживать вместе с ним – большая удача!
Прожита такая большая жизнь... Воспоминания не покидают нашу героиню и сейчас, потому что невозможно стереть ластиком из памяти страшное прошлое и забыть…
Так началась война
Людмила Андреева родилась 18 августа 1927 года в деревне Валуй Лукомского сельсовета. Её отец Иван Михайлович Михайлов работал бригадиром в колхозе, был депутатом сельского совета, мама Матрёна Яковлевна – домохозяйка. Когда Людмила закончила 6 классов, началась война. Незнакомец принес весть о начале войны тогда, когда они помогали взрослым убирать камни на колхозном поле. Дети и не поняли его, потому что даже не знали значения слова война. А матери сразу заплакали и запричитали. Практически сразу всё население стало рыть окопы. Через неделю почти всех парней и мужчин деревни забрали в армию.
«Помню наших бедных солдат: босых, в пыли, котелок сбоку, шинель за плечами, которые садились возле забора, чтобы перевести там дух. Затем они продолжали отступление», – со слезами на глазах рассказывала нам Людмила Ивановна.
«Идите домой, вы теперь наши!»
21 июля в праздник иконы Казанской Божьей Матери немцы вошли в Валуй. Они въехали на мотоциклах с колясками покрытыми брезентом, чтобы их не замочил дождь. Старшее поколение деревни, увидев это, шептали: «Пропала наша Россия-матушка».
Накануне мы слышали где-то вдалеке стрельбу, испугались и спрятались в заранее вырытые окопы. Вдруг стрельба прекратилась, и из оцепенения нас вывел голос: «Русь, выходи!». Пожилая женщина, лет 80-ти, первой вылезла из окопа и сказала: «Пусть меня застрелят, я уже пожила!». Но в тот день немцы никого не убили. Их переводчик сказал нам: «Идите домой, вы теперь наши!». Все и пошли домой. Мы тоже отправились в родной дом, а там двери уже были раскрыты, кругом летал белый пух. Это немцы уже успели зарезать нескольких наших гусей. На следующий день остальных мы сами зарезали, прятали мясо в бидоны, зарывали в подвал, в землю, чтобы сохранить их для еды. И даже два мешка муки туда спрятали.
«Я не хотел этой войны»
Немцы расположились во всех домах на постой. У нас был большой дом, они в комнате поставили восемь железных кроватей. Мы впервые видели такие кровати. Нашей семье пришлось ютиться на кухне: мать, отец и трое детей. Сами немцы были тоже разными, один из них, не при чинах, говорил: «У меня было четыре сына и все они на войне, я не хотел этой войны!». Но были и другие – ожесточённые, безжалостные. Помню, как 1 сентября расстреляли Михайлова Дмитрия Васильевича председателя колхоза, а вместе с ним Иванова Капитона и Иванова Василия.
В 4 часа утра весь народ деревни согнали в один из больших заулков, шёл сильный дождь. Пятнадцать человек поставили к стене сарая, потом оставили только троих, поставили их на колени, а всех остальных отпустили по домам. Когда мы вернулись домой, раздались выстрелы. К нашему дому прибежал переводчик и приказал отцу брать лопату и идти рыть яму. Папа пошел к тому месту и увидел страшную картину: тех троих расстреляли разрывными пулями. Их родные просили забрать домой тела убитых, но немцы не разрешили. То, что осталось от них, закопали в одной могиле…
«Не касайтесь меня»
В 1942 году моего отца на тринадцать недель забрали в лагерь, под Старую Руссу. Там они пилили лес на шпалы, жили на улице, не мылись, почти не ели. Рубаха папы сотлела на его теле, и отец решил вместе с другом: «Или пусть убивают, или убежим и дойдём до дому!».
Бежать с лагеря им удалось 4 декабря, и отец вернулся домой. В коридоре снял полушубок, все дети бросились к нему, а он только и промолвил: «Детушки, не касайтесь меня. У меня вши».
Вовремя ушли
Под немцем нам пришлось жить три года и 9 месяцев. Все колхозные поля они поделили на полоски. Каждая семья обрабатывала свою часть земли, они давали лошадь, показывая на часы. Но если в указанное время не приведешь её обратно, то людей избивали плетками.
Моя сестра Антонина Ивановна ушла в партизаны. Поэтому и наша семья постановила в 1943 году уйти к ним в Новгородскую область в деревню Дубки. Бежать решились тремя семьями: Ершовых, Жоховых и Михайловых.
Папа закрыл дом и ночью мы отправились в путь, всё время оглядываясь назад и боясь, что немцы догонят нас. На дровяночках везли свои нехитрые пожитки: два мешка сухарей, ведро, кастрюлю, пачку соли и небольшой мешок с одеждой. Мы вовремя смогли уйти, так как немцы подожгли всю деревню. 15 декабря мы дошли до Новгородской области, первую ночь ночевали под елкой, но не спали, а сидели. Затем жили в одном окопе на три семьи, не вылезая из снега. А его в ту зиму было немерено, но зато мороз переносился легче!
Спаслись и вернулись домой
В деревне Дубки жили очень добрые люди, они говорили: «Приходите в наши дома, в подвалах хранится много припасов, и берите, что надо». Мамы ходили туда и приносили картошку, соленья, этим и спаслись! В этой деревне немцы так и не побывали, а у них работала даже своя пекарня. И нам давали по большой буханке хлеба на семью. Дай, Бог, здоровья этим людям! Знаю, что теперь этой деревни больше нет», – добавила Людмила Ивановна.
26 февраля мы вернулись в свою родную деревню Валуй, но увидели только трубы от печек. Дома были сожжены дотла, а дорогу было не перейти, повсюду лежали убитые солдаты. Помню, как с Лукомо до Валуя, а оттуда до Бессолово мы убирали тела убитых, хоронили их на староверском кладбище в Валуе, а в Лукомо – где сейчас находится братское захоронение. Складывали их штабелями и даже не смотрели документы. Только теперь понимаю, что нужно было их смотреть, но тогда было не до них!
«Море» и «шандрики»
А возле железнодорожной линии было сплошное «море» из трупов солдат, но признали только одного – Петра Семенова из деревни Нинково. Сообщили туда, да только оказалось, что его жена была угнана в Латвию, поэтому похоронили и его на старом кладбище, в общей могиле.
Удивительно, что после пожаров и бомбежек, уцелел лишь один клуб, покрытый жестью. Все вернувшиеся семьи поселились в нём. На улице каждое семейство готовило для себя еду, положив на кирпичи жестянку, разжигали под ней огонь и пекли лепешки, которые все называли «шандриками». Затем отец начал рубить домик из шпал. Он успел построить избушку размером 4 на 4. И вскоре из клуба вся семья перешла жить туда.
«Как же так?»
С Валуя до Бессолово стояли восемь подбитых танков до конца 1947 года. Кабины сгоревшие, и было непонятно, чьи они! И только в 1947 году пригнали большие краны, их распилили и увезли в Дно. А останки тел даже после окончания войны, когда косили рожь, ещё находили в полях.
С наступлением весны нужно было пахать землю, но вся техника была угнана под Ленинград. Помню, как нам, четырем девчонкам старичок лет 75-ти, управлявший плугом, говорил: «Девочки, отдохните. Мне вас жалко, у вас вся жизнь ещё впереди!». А мы ему отвечали: «Нет, надо пахать и сеять, чтобы досыта потом можно было наесться хлебом!». Поэтому и пахали на себе, и землю рыхлили вот этими руками. А теперь вижу заросшие поля и плачу! Как же так?
Спасала печёная картошка
Каждый день после войны с Валуя нас посылали строить депо в Дно. Шли пешком около пятнадцати километров туда и обратно. Весной 45-го года на себе носили песок, цемент, и за эту работу нам ставили в колхозе трудодень. Помню, как мама наварит картохи, даст бутылку воды – вот и вся наша еда. От колхоза нас посылали и строить мост через реку в городе Порхов. Самим мостом занимались мужчины, а женщины и дети подносили им песок и цемент на носилках. На время работы жили в сарае. И снова нашу жизнь спасала печеная картошка.
Платили за всё
В колхозе тоже жилось несладко после войны. Если девушка не вышла замуж до 18 лет, то нужно было платить 150 рублей государству в год. А если и была замужем, но не имела детей, то тоже нужно было отдать денежки. Каждая семья обязана сдать государству 300 литров молока жирностью 3,9 процента, а приёмщики молока ставили жирность 3,5, а значит, нужно было сдавать ещё больше литров. Чтобы вспахать огород, отдавали государству три яйца за одну сотку. Если в хозяйстве были овцы, то 500 граммов шерсти сдавали с одной овцы. Отец держал пчёл в пяти домиках, так за каждый из них нужно было заплатить 100 рублей. Помимо этого платили за каждую яблоню, куст смородины…
«Дайте третью группу»
До 1948 года было очень тяжело выживать, но затем стало полегче. Мама поехала в Белошкино за теленком, вырастила коровку, появилось своё молоко. Стали держать своё хозяйство.
Замуж вышла в 24 года за Михаила Васильевича Андреева. Он был старше меня на четыре года, инвалид Великой Отечественной войны, родом из Любяниц. Первый раз Михаил был ранен в бою под Псковом, второй в Польше, там его сильно контузило. Полгода он лежал в госпитале и лечился, ему давали вторую группу инвалидности, а он просил: «Дайте третью, чтобы мог работать и содержать семью!». Дом с мужем построили в 1964 году, взяли ссуду, было очень тяжело, но родили и растили троих детей.
Никогда не жаловалась
Дочь Нина Михайловна о маме: «За всю жизнь я не видела, чтобы моя мама прилегла днём отдохнуть. Она постоянно была в работе, вставала в пять утра и ложилась спать последняя. Мы, трое её детей, все закончили техникумы, затем институты и получили высшее образование. Во время учебы маме привозили внуков на воспитание. Она успевала, и растить внуков и работать. Теперь у неё их пять и уже есть два правнука. Её невестки благодарны маме за таких сыновей, которых она воспитала трудолюбивыми и порядочными людьми. Мама известный человек не только в нашей деревне, но и в Дно её знают. Много лет она проработала на заправке, а также заведующей складом «Сельхозтехники». Я горжусь своей мамой, она позитивный и добрый человек! Ей столько пришлось пережить в своей жизни! Но она никогда не жаловалась, а работала от зари до зари!».
Сын Иван Михайлович: «Пока мама жива – все мы дети! Мы очень хотим, чтобы наша мама прожила подольше! Мы её любим и ценим!».
Благодарим за тепло вашей души!
Людмила Ивановна Андреева рассказала нам, что умела многое: «Драть щепу, пахать, косить, ездить на коне, печь пироги, залить фундамент дома, петь и плясать». Она шестнадцать лет пела в хоре ветеранов, с которым объездила всю Псковскую область. Последний гастрольный тур состоялся у неё в 82 года.
Каждый день Людмила Ивановна благодарит Бога, за то, что на её пути встречаются хорошие и добрые люди. Это и те, кто не дал умереть их семье из деревни Дубки Новгородской области во время войны. Это родные и близкие, дети и внуки, которых она воспитала в мире и согласии!
Уважаемая Людмила Ивановна! Редакция газеты «Дновец» от всей души поздравляет Вас с юбилеем! Мы благодарим Вас за то, что Вы дарите нам тепло своей души!
Марина МИХАЙЛОВА,
фото автора