11 апреля в музее Районного культурного центра состоялась «встреча двух поколений», посвященная Международному дню освобождения узников фашистских концлагерей
Что знают о «роковых сороковых» наши дети – те, кому сейчас 12, 13, 14 лет? Что останется в их памяти о самой кровопролитной войне ХХ века после изучения урезанного до невозможности школьного курса? И останется ли что-нибудь вообще? Все это отнюдь не риторические, а весьма злободневные вопросы. Пробудить у молодого поколения интерес к истории родной страны и гордость за нее как раз и призваны памятные вечера, посвященные значимым датам. И встречи с живыми участниками тех или иных исторических событий.
Именно об этом говорила 11 апреля председатель районного Совета ветеранов Людмила Красавина. А бывшая малолетняя узница концлагеря Освенцим Нина Смирнова поделилась с присутствующими воспоминаниями о своем детстве.
«Когда началась война, мне было 5 лет. Наш дом находился в том месте, где сейчас начинается ул. Бисениек, и построен продуктовый магазин «Магнит» – неподалеку от «Каменной лавки». Отца, по национальности поляка, в 1937 году ночью забрал «черный ворон». В 1941 году его расстреляли…»
«Маму, как жену «врага народа», нигде не брали на работу. А немцы взяли. Пошла – надо ж было как-то кормить деток. Работая на стройке, она упала с лесов и сломала левую руку. Немцы отнеслись по-человечески: отправили к военному врачу, наложили гипс, отстранили от работы.
Заслышав, что лают овчарки, что едут подводы, мать прятала нас в подвал и пряталась сама – чтобы не нашли и не угнали в Германию. Если дома оставался старший брат Миша, он был научен отвечать, что мама ушла по деревням просить милостыню. Полицаи походят, побродят и уйдут ни с чем. Но однажды (это было в ноябре 1942 года) мы не успели спрятаться, нас застали и забрали – маму, меня и брата Мишу. Мама еле-еле успела захватить кое-какие детские вещи…»
«Погрузили нас в дощатые телячьи вагоны. Вагоны были битком набиты людьми. Помню, кто-то ухитрился захватить с собой буфет, полный посуды. В чайниках была налита вода, и когда паровоз резко дернул вагоны, эти чайники опрокинулись на людей – было много и смеха, и ругани…»
«Отвезли нас в Польшу, в концлагерь «Освенцим». Немцы очень боялись всякой заразы, поэтому проводили тщательную санобработку всех узников… В не отапливаемой «бане» всех заставляли мазаться дустом и керосином. А через полчаса смывали «дезинфекцию» ледяной водой…»
«Мать работала. Нас, малышей, на работу не гоняли, с нами, как в детском саду, занимались немецкие фрау – учили нас немецкому языку. За попытку говорить по-русски немедленно следовал удар нагайкой - по лицу, по рукам, по чем-му попало… Еще я запомнила, как немки пересчитывали у меня пальчики на руках: почему-то было у них представление, что русские – это какие-то уроды, у которых на руках по 4 пальца, и они очень удивлялись, что у меня их пять!»
«В конце войны мы оказались в распределительном лагере в 10 километрах от Нюрнберга. Каждый день нас выгоняли на плац, где мы проводили под открытым небом целый день. Кормили нас два раза в день. С тех пор мне запомнился шпинат; из него такие щи зеленые получались – с картошкой, свеколкой, а то и с очистками…»
«Каждый день в лагерь приходили бауэры (хозяева) подыскивать себе работников. И вот тут нам повезло. К нам подошли две медицинские сестры – в парадной черной форме, в белых шапочках с красным крестом. Спрашивают у мамы: это ваши дети? Мама ответила – к тому времени и мама, и мы с братом уже умели объясняться по-немецки. Спросили, из какой мама семьи, умеет ли доить коров. А мама наша родом была из деревни Раменье, из крестьянской семьи, и, конечно, корову доить умела. Я их заинтересовала: я не была похожа ни на мальчика, ни на девочку, на голове – платочек; от постоянной санобработки и от плохого питания все волосы у меня вылезли, и кожа на голове представляла собой сплошную болячку, покрытую коркой. Одна из немок стянула с меня платочек – так и ахнула. В общем, они нас забрали. Подъехала арба на мягком ходу, с колесами от автомашины, запряженная коровой, погрузили нас и повезли…»
«Освободили нас в 1945 году американцы. Освобождению предшествовали страшные бомбежки, во время которых мы прятались в бомбоубежище в подвале под какой-то толстенной трубой. Почему под трубой? Мама надеялась, что если дом рухнет, то мы под трубой уцелеем. А что было в той трубе – не знаю, может быть, крутой кипяток… И вот после одной из таких бомбежек вдруг открылась дверь, и чей-то голос спросил: «Русские есть?»
«Есть!» – откликнулась мама. «Татьяна, скажи, ведь мы вас не обижали!» – заволновались немки. Нет, не обижали, подтвердила мама. Как они уговаривали нас остаться, не уезжать в Россию, пугали Сибирью! Но мы не согласились. «Домой!» – твердо сказала мама».
«Жалею ли я, что мы вернулись? Нет. А что? Голод пережили, холод пережили. Маленькую избушку «на курьих ножках» в деревне Щильско пережили. Школу-семилетку я окончила в 17 лет (а некоторые мои одноклассники, которым тоже война не дала учиться, в выпускном классе уже были женаты и имели детей). Работала в санэпидстанции – 17 лет в городской, потом еще 27 лет в железнодорожной, прошла путь от дезинфектора до заведующей отделом. Замуж я вышла за очень хорошего человека, познакомились мы в клубе, когда я пригласила Сашу на белый танец. Я бы прожила и вторую такую же жизнь».
Бухенвальд, Майданек, Освенцим, Равенсбрюк… Порховский ДУЛАГ, местечко Колотушино в Дновском районе… Хочется надеяться, что после эмоционального выступления ведущей, Татьяны Ивановой, названия концлагерей навечно останутся в памяти десятиклассников из школы № 1. Ведь за этими названиями – сотни тысяч людей разных национальностей: расстрелянных, задушенных в газовых камерах, сожженных в печах крематориев, замученных непосильной работой и садистскими «медицинскими» экспериментами. Глаза узников – детей, женщин, стариков – скорбно смотрели со старых фотографий, увеличенных на экране проектором, словно умоляя: не забывайте о нас. Словно предупреждая – не допустите возвращения «коричневой чумы». Они смотрели прямо в душу. Всем и каждому из присутствующих в зале. И потому минута молчания, которой ребята и взрослые почтили память всех погибших, получилась особенно трогательной.
Яркую музыкальную точку в мероприятии поставили воспитанники эстрадной студии «Акцент» с песнями о мире без войны. Да будет так!
Ника ЛЮБАШИНА,
фото автора